Корреспонденты РИА «Воронеж» с историком Владимиром Размустовым продолжают рассказывать о героях Великой Отечественной войны, в честь которых названы улицы Воронежа. В пятницу, 8 апреля, спецпроект посвящен памяти уроженца Воронежа, генерал-лейтенанта танковых войск, герою СССР Семену Кривошеину.

Семен Кривошеин (28.11.1899 - 16.09.1978)

Будущий генерал танковых войск родился в Воронеже в семье еврея-кустаря, то есть ремесленника, работающего в одиночку на дому. В автобиографии Кривошеин писал, что, несмотря на скромный доход, родители дали ему неплохое образование.

– Есть документ об окончании Семеном Кривошеиным семи классов Острогожской мужской гимназии. Ранее там же учился писатель . В войну здание гимназии очень пострадало. В 80-е годы в нем располагался кинотеатр, а сейчас руины бывшей мужской гимназии закрыты от посторонних глаз большими баннерами, – рассказали сотрудники Острогожского историко-художественного музея.

Острогожская мужская гимназия

Мужскую гимназию Семен Кривошеин закончил в возрасте 19 лет и через несколько месяцев добровольно вступил в Красную армию.

– Революционеры не стыдились гимназии. Ведь Ленин тоже был гимназистом, Кардашов, который начал советскую власть в Воронеже, – тоже. Гимназия дала Семену Моисеевичу хорошую базу, в том числе языковую. Немецкий генерал Гудериан в своих мемуарах писал о советском офицере Кривошееве, хорошо говорившем на французском языке, – рассказал консультант спецпроекта, кандидат исторических наук Владимир Размустов.

В Красной армии Кривошеин был на хорошем счету, прошел боевой путь от бойца до командира эскадрона. Первые годы служил комиссаром кавалерийских полков. Участвовал в боях против белогвардейцев под Воронежем, Бобровом, Касторной, Лисками, Ростовом, в Крыму и Молдавии. После гражданской войны служил в 6-й кавалерийской дивизии. Окончил военную академию имени Фрунзе, и перспективного командира назначили начальником штаба механизированного полка.

Военную карьеру Кривошеин начинал кавалеристом, но прославился как танкист

– Кавалерист «пересел» на танк. Проблема оснащения Красной армии новейшей техникой, механизации ее соединений становилась все актуальнее в 30-е годы. Так как Кривошеин имел неплохое на фоне многих других советских офицеров профессиональное образование, ему поручили решать эти задачи. В 1933 – 1934 годах он служил в управлении механизации и моторизации армии, затем стал командиром механизированного полка, – пояснил Владимир Размустов.

С сентября 1936 года по март 1937 года Семен Кривошеин участвовал в гражданской войне в Испании. Он руководил немногочисленными танковыми соединениями Испанской республики. Кривошеин был советником начальника учебной базы, командовал танковым отрядом, принимал участие в обороне Мадрида. В Испании воронежец воевал под псевдонимом «Полковник Мелле». За участие в боевых действиях на территории Испании Кривошеина наградили орденом Ленина.

В гражданской войне в Испании воронежца Кривошеина знали как «Полковника Мелле»

В 1937 году Кривошеину присвоили звание комбрига (командира бригады). Через год направили на Дальний Восток в качестве командира механизированной бригады. Участвовал в боях с японцами у озера Хасан.

После боев на Халхин-Голе, необъявленной войны с Японией с 1938 по 1939 год была написана известная песня «Три танкиста». Она до сих пор является неформальным гимном пограничных и танковых войск СССР и России. Впервые песня прозвучала в 1939 году в кинокартине «Трактористы».

В 1939 году в биографии Кривошеина произошли события, которые стали активно обсуждаться в последнее время в разных странах. В интернете распространили фотографию воронежца с немецким генералом Гудерианом. На ней они улыбаются. Снимок сделан в Бресте.

Семен Кривошеин (справа) и Гейнц Гудериан (в центре)

– Этому снимку предшествовала официальная процедура передачи советской стороне Бреста и Брестской крепости, находящихся на территории Польши. Немцы должны были уйти из Польши, но хотели это сделать с большей для себя выгодой. Германская сторона настаивала на торжественной передаче Бреста, чтобы использовать это как пропагандистскую акцию, подтверждающую «дружбу» стран. Позже в своих «Воспоминаниях солдата» Гудериан обозначил данное событие как «прощальный парад». Но в своих мемуарах «Междубурье» Семен Кривошеин рассказывает, что после переговоров церемонию сократили до торжественного марша немецких частей, покидающих город, – рассказал историк Владимир Размустов.

Немцы согласились, но с небольшой оговоркой. Гудериан попросил присутствовать на трибуне с советского комбрига во время прохода немецких войск по городу. Как раз тогда и была сделана скандальная фотография улыбающихся Кривошеина и Гудериана. Историки считают, что этой фотографией Германия всячески старалась показать Англии и Франции, что СССР – ее союзник, в то время как в самом СССР хотели подчеркнуть свою нейтральность.

– Сейчас в различных статьях часто можно встретить критику в адрес Красной армии, якобы германские нацисты и советские коммунисты шли единым маршем по Бресту. Это не так! Немецкая пропагандистская служба сделала много снимков в тот день, но ни на одном фото нет прохождения войск Красной армии перед трибунами. А все потому, что советские бойцы в марше не участвовали, – объяснил Владимир Размустов. – Прошло совсем немного времени, и в 1941 году бойцы под командованием Кривошеина разгромили под городом Пропойск штаб танковой группы Гудериана. Сам он, правда, тогда сбежал. А в 1944 году Семен Моисеевич снова вернулся в Брест – со своими бойцами освобождал город от немецких захватчиков.

Семен Кривошеин с первых дней участвовал в Великой Отечественной войне

На фронтах Великой Отечественной войны Семен Кривошеин был с первых дней. Начал воевать командиром 25-го механизированного корпуса, который сражался с немецко-фашистскими захватчиками в составе 21-й армии на Западном, Центральном и Брянском фронтах. Кривошеин участвовал в Смоленском оборонительном сражении у городов Рогачев, Жлобин, Гомель. Семен Кривошеин слыл хорошим командиром, поэтому осенью 1941 года его отозвали в тыл отвечать за боевую подготовку бронетанковых войск.

На фронт Кривошеин вернулся в 1943 году, руководил третьим механизированным корпусом. В августе 1943 года Семен Кривошеин получил звание генерал-лейтенанта. С 7 февраля 1943 года по 9 февраля 1944 года воевал на Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Участвовал в Курской битве, Белгородско-Харьковской, Житомирско-Бердичевской наступательных операциях. В одном из боев получил тяжелое ранение.

– В 1944 после лечения генерал Кривошеев вернулся в строй. С 10 февраля 1944 года до конца войны командовал 1-м механизированным корпусом 2-й гвардейской танковой армии. Воевал на 1-м Украинском и 1-м Белорусском фронтах, Освобождал Белоруссию. Только с 25 июня по 25 августа 1944 года танкисты Кривошеина прошли с атаками 950 км, освободив самостоятельно и при взаимодействии с другими войсками 1,2 тыс. населенных пунктов. Пик военной карьеры Кривошеина – взятие Берлина, за что он и получил звание Героя СССР, – рассказал историк Владимир Размустов.

Приказ о присвоении Семену Кривошееву звания Героя СССР подписали 29 мая 1945 года

«Гитлеровцы обороняются с упорством. Все улицы пересечены баррикадами, завалены каменными глыбами. По существу, нет ни площадей, ни скверов – везде окопы, блиндажи, огневые позиции пехоты, артиллерии и танков. Огромные клубы черного дыма поднимаются и висят над Берлином. Город горит… Медленно освобождают наши войска дом за домом, улицу за улицей: все глубже они проникают в центр логова Гитлера. На участке моего корпуса бой достиг наивысшего напряжения. Особенно сильное сопротивление оказывают фашисты 35-й механизированной бригаде. Развернулись во всю ширь солдатские таланты: ловкость, мужество, бесстрашие и находчивость. Одним из домов, где стены толщиной более метра, начинали овладевать с подвала. Потом дрались за лестничную клетку первого этажа, за каждую комнату в нем. Чтобы попасть из одной комнаты в другую, применяли толовые шашки. Ими пробивали дыры в толстых комнатных стенах. Солдаты мастерски использовали для укрытия каждый выступ печки, камины.

Из книги генерала-лейтенанта Семена Кривошеина «Солдаты Победы»

Еще со времен так называемой перестройки нашему народу с подачи властей беспощадно форматируют память, пытаясь вытравить из нее все, что связано с достижениями советского строя. И вот уже отечественная и забугорная антисоветская мразь всех мастей дошла до открытых обвинений СССР в развязывании Второй мировой войны, а Сталина при этом приравнивают к Гитлеру. Нам усиленно пытаются привить комплекс несуществующей вины за наше героическое прошлое и требуют каяться, каяться, каяться...
 В преддверии 70-летия Победы над гитлеровской Германией об одной из таких грубо слепленных антисоветских фальшивок и пойдет речь.

На пути к Брест-Литовску.

Уже давно не стихает истерия по поводу совместного парада войск вермахта и РККА, который якобы имел место в Брест-Литовске 22 сентября 1939 г. Заявление об участии советских войск в подобном мероприятии является одним из основных аргументов тех, кто пытается отождествить СССР с нацистским рейхом. В качестве «неопровержимых доказательств» военного сотрудничества СССР с гитлеровской Германией приводятся фотографии, сделанные в Брест-Литовске во время церемонии передачи города под юрисдикцию советских войск. Особым успехом пользуются снимки, на которых запечатлены главные действующие лица того представления: генерал-лейтенант вермахта командир XIX моторизованного корпуса Гейнц Вильгельм Гудериан и комбриг РККА командир 29 легкотанковой бригады Семен Моисеевич Кривошеин. Надо отметить, что и Г. Гудериан, и С. М. Кривошеин оставили свои воспоминания, в том числе и о церемонии в Брест-Литовске. К их мемуарам мы вернемся позднее, а пока знакомьтесь:

Подобные «сенсационные» снимки наглядно демонстрируют, до чего же, оказывается, просто манипулировать сознанием людей, не желающих (или не умеющих) думать. Иногда диву даешься, с какой легкостью эти люди без малейших сомнений на лету подхватывают любую брошенную им идеологическую падаль и бездумно мажут ею историю своей страны и память погибших за эту страну предков. Хотелось бы понять, почему улыбки Кривошеина и Гудериана вызывают у них бурю «праведного гнева», а вот такие трогательные проявления «бескорыстной мужской дружбы» со стороны нацистского военного атташе и польского главнокомандующего оставляют безразличными. Впрочем, черт им судья!

Непредвзятое изучение имеющихся фактов полностью опровергает любые измышления о событиях 22 сентября 1939 г. и позволяет сделать вывод: никакого совместного парада войск РККА и вермахта в Брест-Литовске не было! А что же было в действительности? Давайте обо всем по порядку.

XIX моторизованный корпус Г. Гудериана в составе 3 танковой, 2 и 20 моторизованных дивизий (позднее ему была передана 10 танковая дивизия) входил в подчинение 4 армии группы армий «Север» и вступил в войну с Польшей 1 сентября 1939 г. А всего через две недели — 14 сентября — танки Гудериана вышли к Бресту (недаром генерал получил прозвище «быстроходный Гейнц»). Во второй половине дня Брест был занят. Правда, в Брестской крепости еще держал оборону отряд генерала К. Плисовского. С ходу крепость взять не получилось. Хотя 16 сентября немецким войскам удалось овладеть частью укреплений, попытки прорваться внутрь цитадели были безуспешными. Но в ночь на 17 сентября остатки гарнизона скрытно ушли из крепости, германская разведка обнаружила это лишь утром 17 сентября, хотя в изложении Г. Гудериана этот эпизод выглядит иначе.

Командный пункт корпуса оставался в Каменец. Утром 17 сентября гигантская цитадель была взята 76-м пехотным полком полковника Голлника, переправившимся ночью на западный берег Буга как раз в тот момент, когда польский гарнизон пытался прорваться из Бреста на запад по неповрежденному мосту через Буг. Это был конец кампании. Штаб корпуса перешел в Брест и разместился в Войводшафте. Здесь мы узнали, что русские с востока совершают наступательный марш.

В этот же день начались боевые действия РККА. Перед 29 легкотанковой бригадой комбрига С. М. Кривошеина, входившей в состав 4 армии комдива В. И. Чуйкова (Белорусский фронт) была поставлена задача наступать на Барановичи с выходом к исходу первого дня операции на линию Снов, Жиличи. Наступление началось в пять часов утра 17 сентября, а в 22.00 29 легкотанковая бригада заняла Барановичи и расположенный здесь же укрепрайон, свободный от польских войск. Первым в город вошел танковый батальон И. Д. Черняховского. 1 В районе Барановичей было пленено около 5 тыс. (хотя сам С. М. Кривошеин в мемуарах упоминал лишь о 2 тыс.) польских солдат, захвачены 4 противотанковых орудия и 2 эшелона с продовольствием. Затем к исходу следующего дня 29 танковая бригада по шоссе Барановичи-Кобрин вышла на р. Щара, а к исходу 19 сентября вошла в Пружаны. Еще утром был получен приказ командарма, регламентирующий встречу с германскими войсками.

Здесь уместно напомнить, что в 00.50 18 сентября нарком обороны по прямому проводу передал командующему Белорусским фронтом распоряжение № 3373.

Из распоряжения НКО СССР № 3373 от 18.09.1939 г.

Быстро довести до всех войсковых частей наших групп, что германским командованием отдан приказ германским войсковым частям иметь командиров, знающих русский язык, и при встрече с нашими войсками от германских частей будут выделяться делегации для приветствия наших частей. Такие германские делегации должны быть вежливо встречены нашими войсками, для чего в составе наших всехдивизий и полков, танковых бригад должны быть назначены командиры и политработники, которые и ведут переговоры с делегациями германских частей.
В этих переговорах должно быть с нашей стороны и германской стороны определено, какие пункты оставляются германскими войсками и занимаются нашими войсками, а также установлен порядок отхода германских частей и продвижения наших частей.
О всех встречах и принятых решениях немедленно доносить вверх.

В 6.20 19 сентября командарм В. И. Чуйков издал боевой приказ № 03/оп, ставящий задачи на этот день. В данном приказе, в частности, указывалось следующее.

Из боевого приказа командующего 4 армией В. И. Чуйкова № 03/оп от 19.09.1939 г.

С самолетами и войсками германской армии в бой не вступать. При встрече с германскими войсками выделить командира и политработника для переговоров. Представителей германской армии в вежливой форме спрашивать, когда и каким порядком будут отходить вглубь (наша задача: как можно дальше на запад и скорее выпроводить немцев ).

Очень скоро встреча с германскими войсками состоялась и ее в своих воспоминаниях довольно подробно описывает С. М. Кривошеин. Но прежде, чем перейти к цитированию, необходимо сделать пояснение. К этим мемуарам (как, впрочем, и любым другим) нужно относиться очень критично, поскольку они изобилуют целым рядом нестыковок (например, упоминание комбата И. Д. Черняховского — подвела память Семена Моисеевича). Это и не удивительно: он впервые опубликовал свою книгу лишь в 1964 г. Поэтому мелкие несоответствия, не особо важные в контексте предмета обсуждения, будут отмечаться сносками и дополняться краткими пояснениями в примечаниях. Наиболее же важные места будут подробно разбираться непосредственно в тексте этого материала.

Итак, вечером 19 сентября бригада С. М. Кривошеина заняла Пружаны. В 23.55 командарм В. И. Чуйков приказал «29 лтбр, усиленной батальоном 8 сд, удерживать Пружаны, выбросив разведку для наблюдения Купичи, Поддубно. Организовать тыл и ремонт мат[ериальной] части». Согласно тому же приказу вечером следующего дня соседняя 32 танковая бригада заняла Кобрин, оставленный немцами, а части 8 и 143 стрелковых дивизий — соответственно Ружаны и Ивацевичи. 29 танковая бригада оставалась в Пружанах. В 15.30 20 сентября в штаб армии поступило донесение.

Из донесения комбрига С. М. Кривошеина:

Высланная мною разведка установила связь с частями немецкой армии, двигавшимися с Брест-Литовска на С[е]мятичи. Обнаружена мотоколонна в количестве 400 машин. Войска немецких частей встретили моих разведчиков с большим восторгом и приветствиями. Батальонный комиссар т. Боровенский , находившийся в составе разведки, был приглашен в штаб, где его ознакомили с обстановкой и вручили карту. Вместе с тов. Боровенским ко мне прибыла делегация в составе 2 офицеров и 6 солдат. Встретил их с оркестром, накормил обедом. Просят направить в их штаб постоянного делегата. Бригада готова к выступлению, матчасть просмотрена, личный состав отдохнул, настроение боевое, все просят двигаться вперед. Направил взвод танков и стрелковую роту для ликвидации банды, действующей в р[айо]не Бакуны. Жду Ваших приказаний. Пехоты 8 сд нет, имеющийся б[атальо]н Пименова уходит.

Однако четверть века спустя в своей книге воспоминаний С. М. Кривошеин описывает этот эпизод совершенно иначе.

Разведка, высланная вперед под командованием Владимира Юлиановича Боровицкого , секретаря партийной комиссии бригады, вскоре возвратилась с десятком солдат и офицеров немецкого моторизованного корпуса генерала Гудериана, который успел занять город Брест.
Не имея точных указаний, как обращаться с немцами, я попросил начальника штаба связаться с командармом, а сам с комиссаром занялся ни к чему не обязывающей беседой с ними. Разговор проходил в ленинской палатке, где на складывающихся портативных стендах, наряду с показателями боевой подготовки и роста промышленного могущества страны, висели плакаты, призывающие к уничтожению фашизма. У многих немцев были фотоаппараты. Осмотревшись, они попросили разрешения сфотографировать палатку и присутствующих в ней. Один из них снял на фоне антифашистского плаката нас с комиссаром в группе немецких офицеров.

Сохранились немецкие фотографии, на которых запечатлена эта встреча, поэтому попробуем соотнести их c воспоминаниями комбрига.

Прежде всего, на фотографиях нет никакой «ленинской палатки» — вся наглядная агитация размещена на свежем воздухе. Но это именно те мелкие погрешности, которыми можно пренебречь. Важнее другое: Кривошеин говорит, что в общении с немцами участвовал комиссар. Можно сделать вывод, что батальонный комиссар на снимках не кто иной, как комиссар бригады Илларионов Алексей Алексеевич. Других его изображений найти не удалось, а сам он никаких воспоминаний не оставил. В марте 1941 г. полковой комиссар А. А. Илларионов был назначен комиссаром дислоцированной в Бресте 22 танковой дивизии и погиб в первые часы войны 22 июня 1941 г.

Но что за батальонный комиссар был в составе разведотряда, встретившего немцев: Боровенский или Боровицкий? В базе данных награжденных имеются сведения о майоре Боровицком Владимире Юлиановиче, 1909 г. р., воевавшем в составе 1 танковой бригады М. Е. Катукова в должности помощника начальника политотдела бригады по комсомолу. Однако на декабрь 1941 г. он, согласно наградным документам, был в звании старшего политрука. Объединенный банк данных «Мемориал» дает некоторые сведения о батальонном комиссаре Боровенском Филиппе Филипповиче, 1905 г. р., старшем инструкторе по работе в мотомехвойсках Управления политпропаганды Западного фронта, пропал без вести в октябре 1941 г. К этому вопросу нам еще придется вернуться.

А пока — встреча на шоссе. Согласно данным польского исследователя Е. Издебски около 9.00 20 сентября в местечко Турно в 18 км севернее Бреста, где находился штаб 10 танковой дивизии XIX моторизованного корпуса, въехал советский броневик. Прибывший на нем командир Красной Армии сообщил немецким офицерам, что вслед за его дозорной машиной примерно на расстоянии 40 км движутся крупные силы советской кавалерии и пехоты. Около 10.30 этот командир был принят в штабе корпуса в Бресте, где его радушно встретили и угостили обедом. Во время встречи были сделаны фотографии, опубликованные затем в берлинских и мюнхенских газетах. Интересны воспоминания самого Г. Гудериана об этом визите.

Из воспоминаний Г. Гудериана:

В качестве вестника приближения русских прибыл молодой русский офицер на бронеавтомобиле, сообщивший нам о подходе их танковой бригады. Затем мы получили известие о демаркационной линии, установленной министерством иностранных дел, которая, проходя по Бугу, оставляла за русскими крепость Брест; такое решение министерства мы считали невыгодным. Затем было установлено, что район восточное демаркационной линии должен быть оставлен нами к 22 сентября. Этот срок был настолько коротким, что мы даже не могли эвакуировать наших раненых и подобрать поврежденные танки. По видимому, к переговорам об установлении демаркационной линии и о прекращении военных действий вообще не был привлечен ни один военный.

Г. Гудериан еще 18 сентября получил от командующего группой армий «Север» фельдмаршала Ф. фон Бока приказ на отход в течение 19-21 сентября на северо-запад в район Ломжи — за демаркационную линию, установленную в соответствии с распоряжением фюрера. Некоторые германские генералы, как и Гудериан, были недовольны решением Берлина. Справедливости ради надо сказать, что германские войска беспрекословно, хотя и с явным неудовольствием, покидали территории, занятые ими вопреки договоренностям. Но в данном отрывке более интересен другой момент, а именно «молодой русский офицер на бронеавтомобиле», прибывший в Брест в штаб Гудериана. Сохранилось множество фотографий этого события. Вот этот бронеавтомобиль БА-20 и его экипаж.

А это тот самый «молодой русский офицер», который приехал в Брест на бронеавтомобиле. На серии снимков Г. Гудериан и офицеры его штаба оживленно обсуждают положение советских и германских войск с батальонным комиссаром РККА. Все же думается, что это Филипп Филиппович Боровенский, фамилию которого С. М. Кривошеин указал в донесении того же дня, а не В. Ю. Боровицкий, о котором он упомянул в своих мемуарах четверть века спустя. Не верится, чтобы комбриг настолько небрежно относился к составлению боевых документов, что путал в них фамилии старшего комсостава. Впрочем, пока это только предположения.

Зафиксирован и отъезд советского командира. На первом снимке Боровенский (будем считать, что это именно он) прячет в полевую сумку ту самую карту, которую, по словам С. М. Кривошеина ему вручили немцы. Как позднее доносил в Генштаб начальник оперативного отдела штаба Белоруссского фронта полковник Л. М. Сандалов, на карте с обстановкой немцами была отмечена линия с надписью «демаркационная». Затем немецкая делегация вместе с Боровенским отправилась с ответным визитом в Пружаны в расположение 29 легкотанковой бригады.

В ночь на 21 сентября командующий 4 армией В. И. Чуйков издал боевой приказ № 05/оп, согласно которому 29 легкотанковая бригада должна была, «оставаясь в занимаемом районе, выслать танковый батальон с стрелковой ротой на автотранспорте по шоссе Пружаны, Видомля до восстановления связи с германской армией». Такая же задача ставилась находящейся в Кобрине 32 легкотанковой бригаде полковника И. И. Грызунова в направлении Кобрин, Брест.

К этому времени процедура передачи территории была хорошо проработана на уровне начальников Генеральных штабов обеих стран и закреплена советско-германским протоколом, подписанным в Москве в ночь на 21 сентября. Этот документ предписывал организовать движение советских и германских войск с таким расчетом, чтобы между передовыми частями Красной армии и аръергардом германских колонн сохранялся интервал около 25 км. Все вопросы, возникшие при передаче-приеме районов, пунктов, городов должны были решать представители обеих сторон на месте, для чего на каждой основной магистрали движения обеих армий командование выделяло специальных делегатов.

Поскольку спорные вопросы действительно возникали, встречи в Бресте продолжались. Так, согласно журналу боевых действий XIX моторизованного корпуса 21 сентября в 12.00 в штаб корпуса прибыли представители бригады С. М. Кривошеина батальонный комиссар Панов и капитан Губанов (так они отрекомендовались). По итогам состоявшихся переговоров около 16.00 в штабе корпуса был подписан документ, называвшийся «Договоренность о передаче города Брест-Литовск и дальнейшем продвижении русских войск».

Брест-Литовск, 21.9.1939.

Договоренность о передаче города Брест-Литовск
и дальнейшем продвижении русских войск.

1.) Немецкие войска уходят из Брест-Литовска 22.9 в 14.00.

В частности:

8.00 Подход русского батальона для принятия крепости и собственности города Брест.

10.00 Заседание смешанной комиссии в составе:

с русской стороны: капитан Губанов

батальонный комиссар Панов

с немецкой стороны: подполковник Хольм (комендант)

подполковник Зоммер (переводчик)

14.00 Начало прохождения торжественным маршем русских и немецких войск перед командующими с обеих сторон со сменой флага в заключении. Во время смены флага исполняются государственные гимны.

2.) Нетранспортабельные немецкие раненые передаются под надзор русской армии и отправляются при появлении возможности транспортировки.

3.) В настоящее время нетранспортабельное немецкое техническое имущество, оружие и боеприпасы временно оставляются немецкими тыловыми командами и эвакуируются по мере возможности доставки.

4.) Все оставшиеся после 21.9. 24.00 часов припасы передаются русским войскам.

5.) Автомашины, вставшие на марше из-за поломки, следуют после ремонта к немецким воинским частям. Забирающие группы должны отправить письменное уведомление с офицером связи при штабе русских войск в Бресте.

6.) Передача всех пленных и трофеев осуществляется по предъявлению справки о получении.

7.) Сворачивание полевой телефонной сети осуществляется 24.9 тыловыми командами, только днем.

8.) Для урегулирования всех еще нерешенных вопросов остается вышеупомянутая смешанная комиссия.

9.) Договоренность действует только для армейских частей, находящихся на территории северо-восточнее и западнее Буга.

10.) Дальнейшее наступление русских войск согласуется смешанной комиссией на основании директив командования с обеих сторон.

Копия верна: [неразборчиво, запись от руки]

Ротмистр

К сожалению, никаких сведений о капитане Губанове (как и входившем в состав комиссиии батальонном комиссаре Панове) пока не обнаружено. Известно лишь, что в соседней 32 легкотанковой бригаде передовым отрядом, действующим по приказу командарма в направлении Кобрин-Брест, командовал капитан Б. С. Губанов. Имел ли он какое-либо отношение к приведенному документу можно только гадать.

С немецкой стороны подписантом был начальник штаба XIX моторизованного корпуса Генерального штаба полковник Вальтер Неринг.

Копия этого документа имеет архивный шифр BA-MA RH21-2/21 и хранится в Бундесархиве фонд: 2 танковая армия, раздел: отдел командования, подраздел: приложения к журналу боевых действий.

Немцы отнеслись к подготовке передачи города серьезно. План церемонии был утвержден 21 сентября командиром располагавшейся в Бресте 20 моторизованной дивизии генерал-лейтенантом М. фон Викторином. Текст этого документа, частично пострадавшего в 1942 г. от пожара в результате бомбардардировки берлинского Военного архива, опубликовал польский исследователь Е. Издебски.

Согласно этому приказу процедура передачи Брест-Литовска частям Красной Армии должна произойти 22 сентября между 15.00 и 16.00 у здания, где размещается штаб корпуса, в форме торжественного прохождения частей перед командующим XIX моторизованным корпусом и представителем командования Красной Армии. Для участия в торжественном мероприятии выделялись следующие части 20 моторизованной дивизии: 90 моторизованный полк, штаб и первый дивизион 56 артиллерийского полка, второй дивизион 20 артиллерийского полка. Кроме того, 90 полк выставлял свой оркестр, при этом специально оговаривалось: транспорт для него должен находиться поблизости, чтобы оркестр мог отбыть сразу за колонной первого дивизиона 56 полка. Подразделения должны были проходить в следующем порядке: 90 моторизованный полк, за ним штаб 56 артполка, второй дивизион 20 артполка и первый дивизион 56 артполка. По окончании прохождения перед зданием штаба происходит смена флага, во время которой оркестр играет германский гимн. Поскольку было неизвестно, есть ли у советской стороны свой оркестр, предполагалось, что «в меру возможности» немецкие музыканты исполнят и советский гимн.

Честно говоря, надо иметь богатое воображение, чтобы представить это потрясающее зрелище: ариец Гудериан и еврей Кривошеин, еще недавно бивший немцев в Испании, салютуют советскому флагу под звуки «Интернационала» в исполнении оркестра вермахта! Однако в 29 легкотанковой бригаде имелся свой оркестр — восемь человек из взвода регулировщиков, умеющих играть на духовых инструментах. Поэтому разучивать «Интернационал» немецким музыкантам не пришлось. А сцена подъема советского флага не зафиксирована ни на одной фотографии.

После смены флага приказом предусматривалось прохождение некоего сводного отряда, но в этом месте (конец п. 3 приказа) документ поврежден, и текст не читается. Вполне вероятно, что речь идет о сводном отряде Красной Армии, поскольку дальше в п. 4 приказа говорится:

4) Совместно с русскими подразделениями в торжественном прохождении участвует 20 разведывательный батальон, голова колонны которого затем останавливается на уровне лиц, принимающих прохождение. После прощания командующего корпусом с русским командующим, командующий корпусом и командир 20 моторизованной дивизии маршируют во главе 20 разведывательного батальона, который является последней немецкой частью.

В последнем, пятом пункте приказа указано, что за организацию торжественного прохождения отвечает 90 моторизованный полк. Пункт содержит организационные распоряжения и частично не читается.

Но, как сказал классик, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Немецким мечтам о совместном параде сбыться было не суждено. В ночь на 22 сентября приказом командарма В. И. Чуйкова № 06/оп 32 легкотанковой бригаде было приказано оставаться на рубеже Кобрин-Городец, обеспечивая левый фланг 29 легкотанковой бригады (несмотря на то, что передовой батальон 32 лтбр находился от Бреста всего в 15 км по минскому шоссе). Однако южнее Кобрина действовали значительные силы польской отдельной оперативной группы «Полесье» бригадного генерала Ф. Клееберга (из-за чего Кобрин советские войска взяли под надежный контроль лишь к 14.00 22 сентября). К тому же поддерживающая танкистов пехота сильно отставала. Передовой 172 батальон 29 легкотанковой бригады находился от Бреста в 25 км по слонимскому шоссе, а основные силы и того дальше — в 80 км в Пружанах. Зато противник перед фронтом 29 лтбр отсутствовал, и в 2.00 С. М. Кривошеин получил от В. И. Чуйкова устный приказ занять Брест к 14.00 22 сентября. В 5.00 бригада С. М. Кривошеина выступила из района Пружан.

А что происходило в Бресте утром 22 сентября? Уже упоминавшийся польский исследователь Е. Издебски опубликовал записи из журнала боевых действий XIX моторизованного корпуса за этот день. Вывод войск корпуса происходил согласно принятому плану. В 8.30 из Бреста ушел штаб корпуса. Для передачи города остались Г. Гудериан, начальник штаба В. Неринг, адъютант, начальник разведотдела и заместитель начальника оперативного отдела. В это же время в журнале отмечено, что «русский батальон, который должен был в 8.00 прибыть для занятия города и цитадели, еще не прибыл». Видимо, здесь речь идет о передовом 172 танковом батальоне 29 легкотанковой бригады, который находился от Бреста всего в двух часах хода и в соответствии с «Договоренностью о передаче...» должен был прибыть к 8.00 для приема крепости. Однако этого не произошло: С. М. Кривошеин решил подтянуть к Бресту все силы бригады, на что у него ушло около восьми часов.

Согласно журналу боевых действий XIX моторизованного корпуса в 9.00 Брест покинули последние части 3 танковой дивизии, за ними двинулись части 20 моторизованной дивизии. В 11.00 в журнале отмечено, что «русских по-прежнему нет». Таким образом первые два пункта «Договоренности о передаче...» советской стороной были сорваны.

В конце концов около 11.00 прибыл ожидаемый с 10.00 с русской стороны капитан Губанов. Причиной своего опоздания он назвал то, что прошедшей ночью Кобрин был снова занят поляками и передовым подразделениям его бригады пришлось прорываться во время прохода через этот город.

Однако, как известно, Кобрин был в зоне ответственности не 29-й а 32-й бригады. Был ли это «тот самый» капитан Г. С. Губанов из 32 легкотанковой бригады И. И. Грызунова или это все же подчиненный С. М. Кривошеина, пытавшийся форс-мажором оправдать срыв сроков, установленных в «Договоренности по передаче...», можно лишь предполагать. Вскоре после Губанова в Брест приехал и сам комбриг С. М. Кривошеин. И Гудериан, и Кривошеин хорошо запомнили эту встречу и отразили ее в своих воспоминаниях.

Из воспоминаний Г. Гудериана:

В день передачи Бреста русским в город прибыл комбриг Кривошеин, танкист, владевший французским языком; поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы, оставшиеся неразрешенными в положениях министерства иностранных дел, были удовлетворительно для обеих сторон разрешены непосредственно с русскими. Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, 3 которые оставались русским, поскольку их невозможно было эвакуировать за столь короткое время.

Из воспоминаний С. М. Кривошеина:

Не успел я обойти и двух батальонов, как прибежавший офицер доложил о прибытии коменданта города. Я вернулся к своему танку, стоявшему в голове колонны. Еще издали увидел группу немецких офицеров, приехавших с комендантом. Они стояли у легковой машины военного типа.
Комендант [...] предложил следовать в город в его машине. Приказав начальнику штаба начать движение танков в город с 14.00, я пошел к машине коменданта, знаком приказав своему шоферу следовать за мной.
Мы остановились перед большим красивым домом, где размещался Гудериан со штабом. На площади перед зданием стояло несколько групп начищенных, наглаженных, чисто выбритых офицеров, они о чем-то весело разговаривали. Все вежливо приветствовали коменданта и внимательно рассматривали меня, в запыленном кожаном пальто и танковом шлеме.
Поднявшись на второй этаж, комендант попросил меня подождать в одной из комнат, пока он доложит Гудериану. Я решил снять кожанку и разговаривать с Гудерианом не как гость, зашедший на минуту, а как хозяин, начальник гарнизона города Бреста.

Отмечено прибытие комбрига С. М. Кривошеина в Брест и в немецких документах.

Из журнала боевых действий XIX моторизованного корпуса:

11.15 – Прибыл командир находящейся на марше к Бресту русской танковой бригады – комбриг Кривошеин. Он принят командующим корпусом и начальником штаба. Производит впечатление человека хорошо воспитанного, сдержанного и уверенного в себе. Вторично подробно обсуждена принятая днем ранее договоренность относительно передачи города. Во время разговора относительно сценария публичного мероприятия русский генерал выразил пожелание, чтобы его танки не принимали участия в торжественном прохождении, поскольку из-за этого их экипажи не будут иметь возможности увидеть марш немецких частей. Это пожелание вызвало соответствующие изменения во всем ходе церемонии; решено, что прохождения русских танковых частей не будет, но оркестр и экипажи танков займут места рядом с оркестром 20-й моторизованной дивизии напротив генералов принимающих парад. В заключение переговоров командующий корпусом пригласил русского командующего на скромную трапезу, в ходе которой оба провозгласили соответствующие тосты за успехи обеих армий.

И еще раз вернемся к воспоминаниям С. М. Кривошеина. Следующий отрывок дает некоторое понимание того, почему был изменен регламент церемонии, поэтому хочется привести его полностью

Из воспоминаний С. М. Кривошеина:

– Позвольте вернуться к разбору столь интересных исторических вопросов в нашу следующую встречу, – перебил меня Гудериан, видя, что его апломб и категоричность суждений на меня не действуют. – Сейчас я хотел бы, с Вашего позволения, уточнить вопросы о параде на улицах Бреста в честь германских войск, уходящих из города, в честь большой дружбы советского и германского народов.
– Дружба наших народов, дорогой генерал, не подлежит никакому сомнению. Что же касается парада, о котором вы только что изволили сказать, мне не все ясно. Какой парад вы имеете в виду? – спросил я.
И тут же перед моими глазами промелькнула картина: генерал Гудериан выводит на парад полки, две недели отдыхавшие в Бресте. 4 Солдаты и офицеры начищены до блеска, материальная часть сверкает, а я веду по городу утомленных, не успевших привести себя в порядок танкистов. Городские обыватели будут говорить: «Вот немцы – настоящая западная культура, у них порядок, дисциплина...» Нет, старый лицемер, на парад ты меня не подобьешь! – решил я.
– Как какой парад? Парад немецких войск и ваших славных танкистов, – ответил Гудериан.
– Простите, господин генерал, но я все же вас не понимаю. В моем представлении, парад войск – это экзамен их строевой сколоченности, подтянутости и блеска формы. Но посудите сами, генерал, разве я могу вывести на парад свою танковую бригаду после 120-километрового ночного марша? 5 Парадная форма находится в тылу, а вы по своему опыту знаете, что тыловые части всегда далеко отстают от танкистов. «Аля гер ком а ля гер!» – « На войне как на войне!» – говорят французы. Я не могу вывести людей и танки без того, чтобы не привести их в должный вид.
– Если я правильно вас понял, вы, генерал, хотите нарушить соглашение вашего командования с командованием немецких войск? – ехидно спросил меня Гудериан. «Ишь, куда гнет, гад!» – подумал я про себя, но, вежливо улыбаясь, ответил:
– Нет, соглашение, заключенное моим командованием, для меня непреложный закон. Нарушать его я не собираюсь. Заключив соглашение, мое и ваше командование не имело в виду устраивать такой парад, в котором одна часть войск будет дефилировать после длительного отдыха, а другая – после длительного похода.
– Пункт о парадах записан в соглашении, и его нужно выполнять, – настаивал Гудериан.
– Этот пункт соглашения мы с Вами должны выполнить так, – в категорической форме предложил я, – в 16 часов части вашего корпуса в походной колонне, со штандартами впереди, покидают город, мои части, также в походной колонне, вступают в город, останавливаются на улицах, где проходят немецкие полки, и своими знаменами приветствуют проходящие части. Оркестры исполняют военные марши.
Гудериан долго и многословно возражал, настаивая на параде с построением войск на площади. Видя, что я непреклонен, он наконец согласился с предложенным мною вариантом, оговорив, однако, что он вместе со мной будет стоять на трибуне и приветствовать проходящие части.

До сих пор остается загадкой, по собственной инициативе комбриг С. М. Кривошеин сделал все возможное, чтобы сорвать совместное торжественное прохождение германских и советских войск, или имел на этот счет четкие указания штаба армии. Немцы, судя по записям в ЖБД, видели причину срыва совместного марша в извечной русской безалаберности.

Из журнала боевых действий XIX моторизованного корпуса:

Предусмотренное на 14.00 начало торжественного прохождения задержалось на полчаса по причине опоздания русских, которые вовремя не сменили находившийся во Влодаве батальон 20-й моторизованной дивизии. Кроме того, ввиду отсутствия организованности с их стороны, дороги к Бресту были запружены стоящими ротами русских танков.

Впрочем, забитые «ротами русских танков» дороги могли быть следствием острой нехватки ГСМ, о чем С. М. Кривошеин неоднократно докладывал в штаб армии.

Так или иначе, но 22 сентября совместное прохождение в Брест-Литовске войск вермахта и Красной Армии, о котором так мечтало германское командование, и о котором, как о свершившемся факте истерят антисоветчики всех калибров, не состоялось.

Примечания к тексту:

• 1 Будущий генерал армии И. Д. Черняховский был командиром батальона до 1938 г., а затем до 1940 г. командовал 9 отдельным легкотанковым полком и не имел никакого отношения к 29 тбр.
• 2 Начальник штаба 13 механизированного корпуса 10 армии Западного фронта. Расстрелян по приговору военного трибунала ПриВО 04.11.1941 г.
• 3 На следующий день в своем донесении С. М. Кривошеин сообщал: «Немцы все магазины и учреждения разграбили даже с казармами и крепостью».
• 4 Войска Г. Гудериана никак не могли отдыхать две недели в Бресте, поскольку окончательно подавили сопротивление польских войск только 17 августа.
• 5 В донесении С. М. Кривошеин указывал, что бригада совершила 90-км марш, что соответствует примерному расстоянию от Пружан до Бреста.

Использованные источники:

• Антонов В. Последнее воскресенье .
• Бешанов В. Красный блицкриг. – М.: Яуза, 2011.
• Вишлёв О. В. Накануне 22 июня 1941 года. – М.: Наука, 2001.
• Гудериан Г. Воспоминания солдата. – Смоленск.: Русич, 1999.
• Исаев А. В., Морозов М. Э. Мифы Великой Отечественной: Сборник / ред.-сост. Г. Пернавский. – .М.: Яуза; Эксмо, 2008
• Ковалев С. Н. Вымыслы и фальсификации в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны. – Военно-исторический журнал, № 7, 2008.
• Коллектив авторов. Буг в огне. – Минск.: Беларусь, 1965.
• Коллектив авторов. Международные коалиции и договоры накануне и во время второй мировой войны. – М.: ИНИОН РАН, 1990.
• Кривошеин С. М. Междубурье. – Белгород-Воронеж.: Ц-ЧКИ, 1964.
• Кривошеин С. М. Ратная быль. – М.: Молодая гвардия, 1972.
• Материал Обстоятельства передачи вермахтом Красной Армии города Брест-Литовск 22. сентября 1939. г. – в блоге Архив Гибралтара .
• Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. – М.: Вече, 2001.
• Мельтюхов М. И. Советско-польские конфликты 1918-1939. – М.: Вече, 2009
• Проэктор Д. М. Война в Европе. В сб. Блицкриг в Европе, 1939–1941: Польша. – M.: Изд. ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2004.
• Пыхалов И. Великая Оболганная война. – М.: Яуза, Эксмо, 2005.
• Сарычев В. С. В поисках утраченного: Кн. 2. – Брест, 2007.
• Черчилль У. Вторая мировая война. – М.: Воениздат, 1991.
• Ширер У. Взлет и падение третьего рейха. В 2-х томах. Пер. с англ. / Под ред. О. А. Ржешевского. – М.: Воениздат, 1991.
• Izdebski J. Przekazanie Rosjanom przez Wehrmacht Brzescia Litewskiego. – Wojskowy Przegland Historyczny, № 3-4, 1991.

Если спросить, кто это такой, большинство надолго задумается. Остальные вспомнят: это который в Бресте маршировал с Гудерианом...

Да, это, наверное самая известная страница биографии Семена Моисеевича Кривошеина. Но не с нее всё началось и не ею закончилось.

Cын воронежского еврея-кустаря Шимон Кривошеин вступил в Красную Армию добровольцем в 1918 году. К 1920 был уже комиссаром кавалерийского полка.

После окончания академии им. Фрунзе пошёл по технической части: в мае 1931 года был назначен на должность начальника штаба 7-го механизированного полка (7-я кав. дивизия), в феврале 1933 года служил в Управлении моторизации и механизации РККА, а в мае 1934 года - стал командиром 6-го механизированного полка Казачьей дивизии. Позже назначен командиром 8-й механизированной бригады.

Испания

В сентябре 1936 две группы советских танкистов-добровольцев под руководством комбрига Павлова и полковника Кривошеина прибыли в Испанию. Общая численность около 80 человек, 50 танков Т-26. Основная задача - подготовка испанских танкистов в учебном центре Арчена (90 км от Картахены). Но обстановка, как всегда, потребовала немедленного ввода танков в бой.

Первый бой состоялся 29.10.36 под Сесеньей, юго-западнее Мадрида. Участвовала танковая рота (15 Т-26) под командованием П.М.Армана в составе 34 советских (командиры танков и механики-водители) и 11 испанских (башенные стрелки) танкистов. Из 15 Т-26, вступивших в бой, к 17.11.36 в строю осталось 5 машин.

1 ноября там же, под Вальдеморо (5 км южнее Сесинья) нанесла удар по франкистам вся танковая группа С.Кривошеина (псевдоним - "полковник Мелле") в составе 23 Т-26, шести броневиков БАИ и трех ФАИ.

К наиболее крупным попыткам контрнаступлений республиканцев стоит отнести рейд 28-29 ноября из района Вальдеморо до городка Талавера-де-ла-Рейна в тыл франкистских сил. Самое активное участие в нем принимала танковая группа Кривошеина. Это наступление дошло до города Талавера. На пару дней оно оттянуло несколько дивизий от Мадрида, но кончилось ничем.

После возвращения в СССР в июле 1937 года Кривошеин был назначен обратно на должность командира 8-й отдельной механизированной бригады. В 1938 году он был направлен в район боёв у озера Хасан в качестве представителя комиссии по расследованию причин неудачных боевых действий.

Брестский парад

Осенью 1939 года комбриг Кривошеин командовал 29-й танковой бригадой в Белоруссии. В ходе "освободительного похода" он получил нетривиальную задачу - не просто выдвинуться к городу Брест, но и заставить убраться оттуда немецкие части, которые "проскочили" разграничительную линию и сейчас находились в "советской" части бывшей Польши.

Прибыв в Брест впереди своих частей, Кривошеин встретился с командиром XIX моторизованного корпуса, генералом Гудерианом. Встреча прошла в дружеском тоне: двое профессиональных военных обсуждали в основном технические вопросы и старались как можно меньше касаться скользкой политики. Кривошеин был наслышан о Гудериане, как о теоретике и практике современного танкового боя. Быстро выяснилось, что оба отлично владеют французским языком.

Конечно, господин комбриг, немецкие войска покинут Брест. Собственно, они уже уходят. Даже трофеи - склады в Брестской Крепости - оставляют красным. Почему перешли разграничительную линию? Так увлеклись преследованием, поляков гнали. С кем не бывает...

Что, господин генерал? Торжественная передача города? Совместный парад?! (Этого только не хватало. У нас в ГлавПУРе с ума сойдут!!!) Но мои войска еще только на подходе, после долгого марша. У них явно не парадный вид. Нет, боюсь, что совместного парада не получится.

Хорошо, давайте сначала вместе проводим немецкие войска. А потом встретим Ваши.

Вот как-то примерно так и сторговались. Поставили трибуну. Помахали с нее ручкой уходящим немецким подразделениям. Торжественно спустили немецкий флаг. А через несколько часов - с той же трибуны приветствовали входящие в город части РККА. А потом немецкие кинохроникёры, не будь дураки, смонтировали фрагменты вперемежку. И вышел совместный парад. То наши идут, то немцы. А Кривошеин с Гудерианом под тем же флагштоком улыбаются и машут, улыбаются и машут(tm).

Прокололись на мелочах: в кадр попала пара машин, стоявших у обочин при немецком параде - и исчезнувших, естественно, к моменту прихода русских.

Есть ещё фотография, где явно присутствуют и наш танк, и немецкие мотоциклисты. Так может, был совместный парад?

Посмотрим внимательнее. Место - да, то же, что и в хронике. Улица забита немецкими машинами. Флаг на мачте (а его торжественно сняли сразу после немецкого парада). А вот трибуну еще не поставили (невысокий помост рядом с флагштоком). Видимо фотку делали ДО парада, а Т-26 - из группы разведки или передового отряда, возможно прибывшие вместе с самим Кривошеиным.

Возможно, именно этот парад испортил Семену Моисеевичу всю карьеру. Вроде бы сам ни в чем и не виноват, а память осталась: "Кривошеин, это который с Гудерианом ручкался!" Забегая вперед, заметим, что за четыре года Великой Отечественной в звании он вырос всего на ступень (с генерал-майоров в генерал-лейтенанты), а по должности вообще никак - как начал командиром корпуса, так и закончил. Звание Героя получил только после конца войны, по личному представлению Жукова - за то, что его корпус первым вошел в Берлин. Тут уж тяжело было отказать.

А с другой стороны, больше звёзд - больше шишек. Вон Д. Т. Павлов, с которым они на равных в Испании начинали, в 1940 уже генерал-полковником был, а потом и генералом армии... впрочем, все знают, чем это закончилось.

Ругали ли Гудериана за то, что он принимал парад совместно с евреем - история умалчивает. Сам он, судя по всему, особо на эту тему не переживал.

Финляндия

В феврале 1940 года 29-я танковая бригада Кривошеина (256 танков Т-26) была передислоцирована из Бреста на Карельский Перешеек, а в марте вместе с 34-м стрелковым корпусом штурмом овладела городом Выборг. Часть танков, вместе с пехотинцами Кирпоноса, по льду Финского залива обошла вражеские укрепления. Один из участвовавших в этом броске танков ныне стоит в Выборге как памятник. В 1940 он провалился под лед, а в 2005 был поднят со дна и отреставрирован.

После Финской войны грянула великая танковая перестройка, фактически обусловившая наше поражение в 1941. Сначала было сформировано 9 танковых корпусов. Уже для них не хватало ни танков, ни кадров, ни вспомогательной техники. Но эта нехватка еще не была фатальной: всё-таки укомплектованный на 80% корпус - вполне серьезная сила.

Но аппетит приходит во время еды, и весной 1941 было решено создать еще 20 корпусов! Непонятно. Собрались три самых информированных на тот момент человека - Сталин, Мерецков (сменяющийся начальник генштаба) и Жуков (новый начальник генштаба). И одобрили решение, фактически означавшее: "в 1941 году нам танковые части не нужны, и их у нас не будет". А как иначе понимать расформирование ВСЕХ существующих танковых бригад, и формирование с нуля 60 новых дивизий, не считая старых 27 ? К лету даже укомплектовать этих монстров не получилось: в корпусах "второй волны" зачастую даже штабы были в половинном составе.

Опять же, среди тех людей, которых "согнали" в новые корпуса танкисты оказались в меньшинстве. Их просто не набралось столько во всей стране. Оставшиеся должности замещали кавалеристы и пехота. Существующие специалисты поневоле делали молниеносную карьеру, за год из комбатов вырастая в комдивы. В этом, а не в пресловутых давно забытых репрессиях, причина ужасающей некомпетентности комсостава в 1941.

Наш герой в мае 1940 года стал командиром 15-й механизированной дивизии, в июне - командиром 2-й танковой дивизии, в декабре - начальником Автобронетанкового управления Прибалтийского особого военного округа, а в марте 1941 года - на командиром 25-го механизированного корпуса (Харьковский военный округ). Много ли он успел сделать на каждом из постов - прикиньте сами.

Война застала Кривошеина в Харькове, командиром 25 мехкорпуса. С одной стороны, ему повезло: корпус находился в глубоком тылу и под внезапный удар не попал. С другой, будучи корпусом "второй очереди второй волны", он еще только начал комплектование. Танков было около 300, причем все - Т-26 из учебно-боевого парка (читай, заезженные до предела). Грузовики только начали поступать. К учебным занятиям по сути и не приступали.

Пропойск

Можно было, пользуясь моментом, попытаться как-то завершить формирование. Но так не интересно, и недоформированный корпус вместо этого совершает бесполезные марши сначала от Харькова до Киева, а потом назад в Новозыбков, в конце концов, поступая в распоряжение Западного фронта.

К этому времени корпус пополнили еще 32 танками Т-34, автомашинами, личным составом. Но танки еще надо было осваивать (механики-водители имели по нескольку часов занятий на старых Т-26), а пополнение (из разбитых частей 4-й армии) было частично подвержено панике и приносило больше вреда чем пользы.

В июле 1941 года корпус вступил в бой под городом с символическим названием Пропойск. Не успел еще корпус прибыть на место, а приказы посыпались один за другим:

Передать два батальона - 50 танков - стрелковым корпусам (обратно не вернулись).

Наступать одновременно на Пропойск и на Быхов, т.е в противоположных направлениях

При этом на обслуживание техники (и экстренное освоение новых танков) ни дня не выделили. Местность для наступления зачастую была болотистой, для танков малопроходимой. И так далее...

Кстати, рядом с ними наступал и "Черный корпус" генерала Петровского. Но, понятно, в другом направлении. Скоординировать действия ударных групп у нашего командования не получилось.

Неудивительно, что уже знакомый Кривошеину Гудериан изрядно "пощипал" его танкистов. Хотя, если честно, "щипать" начали свои же. Тем не менее, корпус показал себя хорошо. Если большинство "двузначных" корпусов оказывались способны лишь на одну атаку, в которой теряли не только всю технику, но и управление, то 25-й после недели тяжелых боев сохранил свою структуру, смог восстановить часть танков и выйти из намечавшегося окружения. Для 41-го года не худший результат.

Правая рука Катукова

После года службы в Управлении Боевой Подготовки, наш герой в феврале 1943 года становится командиром 3-го механизированного корпуса. До того им командовал М. Е. Катуков. И в составе этого корпуса была 1-я гвардейская танковая бригада, творившая чудеса вместе с Катуковым под Мценском. Так что корпус "дважды катуковский", и командовать им после такого командира - двойная ответственность. Кривошеин справился.

В Курской битве в июле 1943 г. 3-й мехкорпус в составе 1 танковой армии Катукова стоял насмерть на подступах к г. Обояни против отборного 2-го танкового корпуса СС (дивизии "Дас Райх", "Адольф Гитлер" и "Мёртвая голова"). В течение 6 июля восемь раз крупные силы гитлеровцев при поддержке авиации пытались прорваться сквозь его боевые порядки.

День 8 июля был решающим. С утра до поздней ночи на позиции 3-го механизированного корпуса, немецкое командование бросало всё новые группы танков. В этот день было предпринято 12 атак. В небе повисли сотни самолетов. Несмотря на колоссальные усилия, немцы не смогли прорвать оборону на этом участке. Пришлось свернуть с заранее намеченного направления и ударить восточнее, на Прохоровку. Но три дня такой мясорубки сильно ослабили и немцев, 2-й корпус СС потерял до трети танков.

За заслуги в Курской битве 3-й мехкорпус стал 8-м Гвардейским, а генерал-майор Кривошеин - генерал-лейтенантом.

Иностранный легион

В начале 1944 года Кривошеин принимает 1-й механизированный корпус. Не гвардейский. Вроде бы даже понижение? Может, и так - кто-то в Управлении Кадров вспомнил некстати старую историю с Брестским парадом. А может, Станюковича начитались - а у него в каком-то из рассказов русским по белому написано: "еврей - он все языки знает". И дали Семену Моисеевичу спецзадание: укомплектовать означенный корпус исключительно буржуазной техникой.

Ленд-лизовская техника использовалась в РККА со времен Московской битвы. И к сожалению, всегда с ней имели место технические проблемы. И не потому, что такая уж вся плохая была - просто незнакомая, грамотных специалистов кот наплакал. Выходили казусы, когда в самый неподходящий момент танки массово ломались. Особенно это имело место в 1941-42. Дальше набирались опыта. Открывали специальные "учебки" по заморской технике. Формировали однородные части: полки прорыва на "Черчиллях". Батальоны поддержки пехоты с "Матильдами", "Валентайнами" и "Стюартами". Танковые бригады на "Шерманах". Но уровнем выше все равно всё смешивалось. Вот и решили создать специальный мехкорпус на иностранной технике.

1-й механизированный потерял практически все свои танки в операции по полному снятию блокады Ленинграда (январь 1944). Был отведен на переформировку. Получил нового командира (Кривошеина) и новую технику (136 танков М4А2 "Шерман", 44 "Валентайна IX", пять "Валентайнов X", 47 M3 "Скаут кар", плюс наши 21 самоходка СУ-76, 21 самоходка СУ-85, 43 бронеавтомобиля БА-64.

Корпус участвовал в Проскуровско-Черновицкой, Белорусской, Висло-Одерской и Берлинской наступательных операциях. Части этого корпуса первыми вторглись в пределы Германии. В боях за Берлин 1-й мехкорпус обошел город с запада и замкнул кольцо окружения. За последний успех Кривошеин получил звание Героя - надо сказать, чуть не последним из командиров его ранга.

После войны

А что там было-то? Продолжил командовать мехкорпусом, в составе группы войск в Германии. Преподавал в Академии Фрунзе. Был начальником бронетанковых войск в Одесском военном округе. Вышел на пенсию. Карьеры не сделал. Но и в скандалах (а сколько их было после войны!) тоже замешан не был, что уже достижение. Написал мемуары, местами весьма интересные. Награды имел исключительно боевые, дождь послевоенных награждений "за выслугу лет" пролился мимо него.

Этого человека есть за что уважать.

Родился 28 ноября 1899 года в городе Воронеж (Россия) в семье кустаря. Еврей. Окончил 7 классов гимназии.
В Красной Армии с июля 1918 года.
Участвовал в Гражданской войне, был красноармейцем 107-го стрелкового полка в Воронежской губернии, с мая 1919 года - красноармейцем 12-го кавалерийского полка 12-й стрелковой дивизии Южного фронта в Луганске. С ноября 1919 года - военком эскадрона 34-го кавалерийского полка 6-й кавалерийской дивизии Первой конной армии, с апреля 1920 года - военком 31-го, 33-го и 34-го кавалерийских полков, с ноября 1920 года - инструктор политотдела 6-й кавалерийской дивизии. Воевал на Южном фронте против армий Деникина и Врангеля, на Юго-Западном фронте против польских войск. С 1921 года - заведующий разведкой 2-й кавалерийской бригады, офицер для поручений при командире 1-й бригады, командир взвода и эскадрона 32-го кавалерийского полка 1-й Конной армии Северо-Кавказского военного округа. С ноября 1923 года по ноябрь 1925 года - командир эскадрона 27-го кавалерийского полка 5-й кавалерийской дивизии в том же округе.
В 1926 году окончил курсы командного состава кавалерии РККА в Новочеркасске, затем вновь служил в 5-й кавалерийской дивизии. С сентября 1928 года - вновь на учебе.
В 1931 году окончил Военную академию РККА им. М. В. Фрунзе.
С мая 1931 года - начальник штаба 7-го механизированного полка 7-й кавалерийской дивизии Ленинградского военного округа. С февраля 1933 года - помощник начальника 1-го отделения Управления моторизации и механизации РККА.
В 1934 году присвоено воинское звание «полковник».
С мая 1934 года - командир 6-го механизированного полка 6-й кавалерийской дивизии Белорусского военного округа. В 1935-1936 годах находился в длительных служебных командировках в Чехословакии и во Франции.
С сентября (октября) 1936 года по февраль (март) 1937 года участвовал в национально-революционной войне в Испании, был советником начальника учебной базы, старшим танковой группы.
Имел псевдоним «Полковник Мелле».
В 1937 году присвоено воинское звание «комбриг».
С июня 1937 года по май 1940 года командовал 8-й отдельной механизированной бригадой (29-й бригадой легких танков) Белорусского военного округа.
Участвовал в боях с японскими милитаристами у озера Хасан в 1938 году.
Участвовал в походе в Западную Белоруссию в сентябре-октябре 1939 года.
Участвовал в советско-финляндской войне в феврале-марте 1940 года, командовал 8-й танковой бригадой.
Участвовал в походе в Прибалтику в июне 1940 года.
4 июня 1940 года присвоено воинское звание «генерал-майор танковых войск».
С мая 1940 года командовал 15-й механизированной дивизией, с июня 1940 года - 2-й танковой дивизией в 3-м механизированном корпусе. С декабря 1940 года - начальник автобронетанкового управления Прибалтийского особого военного округа. С марта 1941 года - командир 25-го механизированного корпуса в Харьковском военном округе.
Участвовал в Великой Отечественной войне с 24 июня 1941. 25-й корпус под его командованием сражался с немецко-фашистскими захватчиками в составе 21-й армии на Западном, Центральном и Брянском фронтах, участвовал в Смоленском оборонительном сражении у городов Рогачев, Жлобин, Гомель. С октября 1941 года - начальник
Управления боевой подготовки Главного автобронетанкового управления РККА.
С 7 февраля 1943 года по 9 февраля 1944 года командовал 3-м механизированным корпусом (позже стал 8-м гвардейским) 1-й танковой армии. Воевал на Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Участвовал в Курской битве, Белгородско-Харьковской, Житомирско-Бердичевской наступательных операциях.
В одном из боев был ранен.
21 августа 1943 года присвоено воинское звание «генерал-лейтенант танковых войск».
С 10 февраля 1944 года до конца войны командовал 1-м механизированным корпусом 2-й гвардейской танковой армии. Воевал на 1-м Украинском и 1-м Белорусском фронтах, участвовал в Проскуровско-Черновицкой, Белорусской, Висло-Одерской, Берлинской наступательных операциях.
После войны продолжал командовать 1-м механизированным корпусом (вскоре переформирован в 1-ю механизированную дивизию) в Группе советских войск в Германии.
С июня 1946 года по октябрь 1949 года - начальник кафедры бронетанковых и механизированных войск в Военной академии имени М. В. Фрунзе. С марта 1950 года по январь 1952 года - командующий бронетанковыми и механизированными войсками Одесского военного округа.
В ноябре 1952 года окончил Высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова.
В мае 1953 года в звании генерал-лейтенанта танковых войск вышел в отставку.
Занимался писательской деятельностью, написал книги: «Сквозь бури» (Москва, 1959), «Междубурье» (Воронеж, 1968), «Чонгарцы» (Москва, 1975).
Проживал в городе Москва (Россия).
Умер 16 сентября 1978 года. Похоронен на Кунцевском кладбище Москвы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 мая 1945 года за умелое командование корпусом и личное мужество Кривошеину Семёну Моисеевичу присвоено звание Героя Советского Союза (медаль «Золотая Звезда» № 5869).
Награжден тремя орденами Ленина (02.01.1937, 27.02.1945,* 29.05.1945), тремя орденами Красного Знамени (1928, 03.11.1944, 0000), орденами Суворова 2-й степени (27.08.1943), Кутузова 1-й степени (06.04.1945), Красной Звезды (16.08.1936), медалями «ХХ лет РККА» (24.01.1938), «За взятие Берлина» (09.06.1945), «За победу над Германией» (09.05.1945) и другими, иностранными наградами - орденом «Крест Грюнвальда» (Польша) и двумя польскими медалями.

Примечание:
* Орден имел порядковый № 19497.

К ГОДОВЩИНЕ НАЧАЛА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

Сентябрьским вечером 1939 года позвонил командующий армией Чуйков. Кривошеин взял трубку:
- Слушаю, товарищ генерал!
- Вот что, комбриг. Немцы самовольно пересекли согласованную с нами границу. Танковый корпус Гудериана преодолел Буг, взял Брест и добивает в крепости поляков. К утру, комбриг, ты должен быть со своими танками в Бресте. И обяжешь немцев уйти из города. Действуй по обстановке. Задачу понял?
- Так точно, товарищ генерал.
- Выполняй.
…Взяв запас горючего, танки на предельной скорости, оттесняя включенными фарами вязкую темноту ночи, мчались к Бресту. Впереди, перед колонной в трофейной автомашине комбриг сверял дорогу с картой. На ровных участках шоссе Кривошеин останавливал на обочине машину, проверяя арьергард.
* * *
Осенняя ночь опустилась на Москву. Над Красной площадью зажглись рубиновые звезды. В просторном кремлевском кабинете Начальник Генерального штаба Шапошников, стоя навытяжку (выправка царского офицера!), докладывал Сталину о положении на польском фронте: «…практически польская кампания завершена. Подавляются последние очаги сопротивления. Красная Армия выходит и закрепляется на новых рубежах».
Сталин вышел из-за письменного стола, неторопливо прошелся по кабинету, размышляя вслух, словно проверял свою логику:
- Господа империалисты очень хотели столкнуть нас с Германией. Чтобы мы ослабли, а они диктовали нам свою волю. У господ империалистов ничего не вышло, мы их переиграли. Отодвинули на запад наши границы, укрепили свою безопасность. Вы согласны. Борис Михайлович?
(Вождь обращался по имени и отчеству лишь к немногим из своего окружения)

Вождь удовлетворенно кивнул:
- Продолжайте, Борис Михайлович.
- Возникло неожиданное недоразумение. (В глазах Сталина мелькнуло удивление). Немцы, не поставив нас в известность, перешли намеченную демаркационную линию. Пройдя по мосту через Буг, овладели Брестом и начали штурм цитадели.
Шапошников взглянул на часы:
- Выполняя приказ командования, танки комбрига Кривошеина сейчас идут к Бресту на максимальной скорости. И уже завтра утром, товарищ Сталин, недоразумение будет устранено.
- Комбриг Кривошеин? - Сталин чуть задумался. - Помнится, я уже слышал эту фамилию.
- Так точно, комбриг Семен Моисеевич Кривошеин. Имеет боевой опыт, прошел Гражданскую войну. Воевал в Испании, награжден Орденом Ленина. Наркомом товарищем Ворошиловым был направлен на Дальний Восток разобраться в наших неудачах у озера Хасан.
- Комбриг Кривошеин - еврей?
Скрывая замешательство, Шапошников пригладил ладонью разделенную аккуратным пробором прическу:
- Так точно, товарищ Сталин, еврей.
Сталин молча подошел к столу, сел в кресло.
- Прикажете отменить решение нашего командования, товарищ Сталин?
Вождь, не спеша, закурил трубку. Ароматный дым поплыл по кабинету.
- Мы не будем отменять решение командования. Мы доверяем нашему командованию.- Сталин неожиданно усмехнулся. - Это даже хорошо, что в Брест направлен комбриг с национальностью еврей. Испортим немцам настроение после победного завершения польской войны. Как полагаете, Борис Михайлович?
- Полностью с вами согласен, товарищ Сталин.
* * *

К утру, пройдя ночным форсированным маршем сто двадцать километров, танковая бригада Семена Кривошеина, немало удивив немцев, вышла на окраины Бреста. Польский генерал Плисовский предпочел прекратить сопротивление. Через шесть лет, используя опыт Кривошеина, в мае 1945 года Рыбалко осуществил марш-бросок своих танков, придя на выручку Праге, погибавшей от озверевших фашистов.
В расположение вермахта прибыла легковая автомашина с моложавым подтянутым офицером. Плотное телосложение, цепкий взгляд, кожаный плащ со знаками отличия. Резкие черты лица сочетались с небольшой щеткой усов. Кривошеин, не спеша, вышел из автомобиля и потребовал встречи с командиром германского танкового корпуса. Его проводили к генералу Гудериану.
Кривошеин представился:
- Комбриг РККА Кривошеин.
- Генерал вермахта Гудериан, - немец щелкнул каблуками.
Кривошеин был наслышан о Гудериане, как о теоретике и практике современного танкового боя. Быстро выяснилось, что оба отлично владеют французским языком.
Комбриг был немногословен:
- Генерал, мне приказано принять от вас Брест.
Гудериан выдержал паузу:
- Мне необходимо связаться со своим командованием.
Гудериан знал о возможностях Красной Армии. В двадцатых годах он стажировался в секретной танковой школе «Кама» под Казанью. И, не сомневаясь в грядущей войне с Советами, считал необходимым сохранить за рейхом Брест с его мощной крепостью, нацеленной словно наконечник ножа в позиции русских.
В радиограмме, отправленой командованию, Гудериан доложил «о прибытии в город колонны советских танков Т-26, ведомой комбригом Кривошеиным. Советскому комбригу поручено установить контроль над Брестом». Далее генерал изложил «свои соображения о недопустимости передачи этого стратегически важного объекта Красной Армии».
Ответная радиограмма поступила незамедлительно: «Германским МИДом установлена демаркационная линия по Бугу. Брест следует оставить русским и вернуться на западный берег. Провести совместный парад. Комбриг Семен Кривошеин имеет боевой опыт. Дополнительные данные: Военная Академия, высокая правительственная награда, знание иностранных языков. Национальность - еврей».
* * *

Брест советскому командованию понравился. Выложенные брусчаткой улочки, прохладная свежесть реки, тронутые сентябрьской желтизной небольшие скверы. Восторженно-теплое отношение к нему местных евреев.
Передача города проходила подчеркнуто корректно. Возникавшие вопросы решались Кривошеиным и Гудерианом в деловой обстановке. Однако немецкие офицеры глухо негодовали, вынужденные относиться к еврею с уважением. Но утешали себя: «Недалек тот день, когда повесим этого «юде» на пушке его танка!» Кривошеин, интуитивно ощущая скрываемую неприязнь, держался уверенно и свободно.
В одной из комнат городского магистрата комбриг и генерал завершили передачу Бреста. Гудериан подозвал адъютанта, отдал приказ и обратился к Кривошеину:
- Итак, комбриг, нам осталось лишь провести совместный парад.
Кривошеин понял, что немцы стремятся испугать Европу приобретением нового мощного союзника.
- Генерал, - комбриг улыбнулся, - я не могу принять ваше предложение. После ночного перехода мои танкисты устали и нуждаются в отдыхе.
- Совместный парад согласован моим и вашим командованием, – ответил Гудериан.
Кривошеин развел руки:
- Ваши доводы убедительны, генерал. Соглашаюсь.
На срочно сколоченном помосте, пышно названном трибуной, Гудериан и Кривошеин приняли парад. По договоренности перед ними прошли, в основном, моторизованные части вермахта. Для надлежащего впечатления немецкие танки, кружа по близлежащим кварталам, прошли мимо трибуны несколько раз. «Неплохая техника, - оценил Кривошеин, - трудно воевать с таким противником».
Почти задевая крыши пролетели немецкие истребители. В заключение спустили германский и подняли советский флаг.
Когда солнце, опустившись в багряную пену облаков, ушло за горизонт, немцы покинули город.
* * *
После неожиданной встречи в 1939 году в Бресте пути Семена Кривошеина и Гейнца Гудериана ненадолго разошлись. Генерал успешно воевал на западе, танки комбрига в финской войне штурмовали Выборг и совместно со вспомогательной пехотой овладели городом.
Когда Германия и СССР сошлись в смертельной схватке, Кривошеин и Гудериан встретились на поле боя в июле 1941 года у города Пропойска. Гудериан «потрепал» Кривошеина, попытался взять в клещи, но тот ускользнул от разгрома. «Ловок!» - процедил немец.
Но Кривошеин хорошо усвоил урок, полученный от Гудериана: в Курской битве разгромил хваленого генерала Гота.
Под Москвой танковые соединения Гудериана выдохлись, и были отброшены с потерями от столицы. Разъяренный Гитлер отстранил Гейнца Гудериана от командования танковыми войсками и отозвал с фронта, поручив в тылу вспомогательную работу.
А Кривошеин продолжал воевать и воевал успешно. Командуя механизированным корпусом, генерал-лейтенант Кривошеин один из первых ворвался со своими танками в осажденный Берлин. Семену Моисеевичу Кривошеину было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда. К награде он был представлен по личному указанию маршала Жукова.